Идеи в масках - Страница 28

(Лоран, грациозно скользя, идет к окну и подымает драпри).

Король. Это отлично! (Смотрит на чертеж и в то же время протягивает руку архитектору). Благодарю вас, милый Лоран. Вы красавец душою, гением. Но приготовили ли вы также черновой чертеж усыпальницы?

Лоран (Вынимая другой чертеж). Усыпальница короля, разумеется, должна быть выдержана в египетском стиле.

Король. В египетском? (Задумывается па минуту). Да, вы правы, Лоран… Именно… Благодарю вас (Смотрит на чертеж). Это прекрасно; эти массивные, черные колонны.

Лоран. Живопись однако, как и надписи, по моей идее, должны иметь в себе нечто руническое. Это сделает вашему высочеству мой друг Бонифас де — Бокер, художник, богатый фантазией и разнообразный.

Король. Да, да… Но отчего же я так долго не вижу его у себя, этого дорогого живописца, которого уже люблю потому, что вы любите его?.. Бога ради, Бога ради, Лоран, не затягивайте сооружение Серебряного Дворца. Моя судьба так тесно сплетена с судьбою этого великого здания! Все, что я строил до сих пор, — замок в Хиальмарскрони, большой охотничий, замки, воздвигнутые этим неудачником Брендом и педантом Бормилиусом, — все это ведь игрушки по сравнению с задуманным теперь мною и вами. Я не скрою от вас, какое значение в моей жизни должен играть этот дом любви, смерти и бессмертия. Едва он будет закончен, как я введу в него мою новую подругу, новую королеву, которая утешит меня в моей потере… которая подарит мне наследника. Вот почему дом мой должен носить характер гнезда, истинно — королевского гнезда. За этим-то нужны мне: брачная зала, большая капелла, апартаменты во вкусе принцессы Эльзы, детские, оранжереи, зимний бассейн и прочее. Но путь мой открывается перед моим взором весь до конца. Ибо я взошел уже на вершину холма жизни. Вдали я вижу кипарисы. И я уже сейчас думаю о моей усыпальнице… Любовь, красота, надежды и вечность слиты для меня в каждой мысли. Лоран, когда я начинаю думать об этом, священная экзальтация овладевает мной, обильные слезы текут из глаз, и мне кажется, что звучит музыка, которая торжественно сопровождает каждый шаг мой по жизненному пути (Встает и в волнении ходит по комнате). Ах, Лоран, зачем я не поэт? Зачем не композитор? О, Лоран, дайте, дайте мне поэта, дайте мне композитора, который сумел бы пассивно повиноваться велениям фибр души моей, дайте мне их, как бы божественные инструменты, — и я создам сквозь их дух, их умением, их талантом неслыханные еще по глубине и совершенству произведения (Останавливается посреди кабинета и торжественно протягивает руку кг бюсту Аполлона). О, ты, Феб — Аподлон, дай мне быть прекрасным во все дни моей жизни (Обращается к Распятию, умоляюще сложив руки. В голосе его слышны слезы). Спаситель мой, ведь я знаю: ты не низверг во ад бедного, тобою побежденного, но светлого демона — Аполлона… В страхе бывший бог прибежал к тебе среди громов, возвещавших твою победу, и пал перед тобой. Ты же простер пронзенную руку и каплями своей крови крестил его и тем дал нам Аполлона христианского, моего патрона… Силы небесные, дайте мне жить красиво и по — христиански (Садится к столу и задумывается).

Лоран (Тихо). Я поражен… Я благоговею… В словах вашего высочества слышится нечто пророческое…

Король. Вы думаете? Мне самому кажется, что так (Небольшая пауза). Но вернемся к предмету нашего разговора. Почему друг ваш де — Бокер не здесь еще?

Лоран. Приходится, наконец, открыть причину вашему высочеству. Я уже говорил вашему высочеству, что друг мой находится на юге Франции и что, очутившись временно в денежном затруднении, он не может предпринять путешествия без некоторой помощи со стороны вашего высочества.

Король. Но, Боже мой, вы удивляете меня, мосье Лоран! Не говорил ли я вам тысячу раз, что вы можете брать деньги на все относящееся к построению Серебряного Дворца? Берите безотчетно. Зачем вновь и вновь разговоры о деньгах? Кого это интересует?

Лоран. Но, ваше высочество, я не осмелился бы…

Король. И не надо, не надо, Лоран… Будьте другом, — никогда о деньгах. Берите на постройку, на себя, на ваших друзей, сколько вам надо. Приносите с собою ордеры казначейству на такую-то сумму, я не читая подпишу, и поскорее к действительности, к настоящему делу, к красоте.

Лоран. Ваше высочество, я рад поступить согласно вашей воле…

Король. И будем друзьями. Довольно об этом! (Меняя тон). Видались ли вы сегодня с моей кузиной? Какая сегодня погода в этой прекрасной, но изменчивой душе?

Лоран. Ваше высочество, позвольте мне, как мне ни тяжело, вернуться к вопросу о деньгах.

Король (С досадой). Вы сегодня несносны, Лоран (Принимает вид скучающий и надутый).

Лоран. Простите… Но… Как это ни странно… Граф Ульм отдал приказ не выдавать больше денег по королевским ордерам, не контрасигнованным его подписью.

Король (Тихо и весело смеется). О, старый чудак, старый чудак этот мудрец! Вы знаете, это замечательный человек. Он — автор большого труда по политической экономии, переведенного на английский язык и о котором этот скучный Милль отозвался с большой похвалой. Кроме того он написал «Введение в науку об обществе», а сейчас кончает первый том своей «Науки об обществе» — «Первобытные общества дикого севера». Вы знаете, Лоран, его книги, которые я имел терпение просмотреть, не лишены стиля. Да, да… это литератор и по — своему, поэт. Но у него много черт чудаческих. Так, он считает мое королевство конституционным. Принимает всерьез сейм и держится за права министра, ответственного перед страной… Бедная, детская, некультурная, не вышедшая еще из полуживотного существования, страна моя! Ты так нуждаешься в любящих и снисходительных правителях, а тебе навязывают странную и смешную роль стада, контролирующего своего пастыря. Ха — ха ха! Граф Ульм хочет быть псом, ответственным перед баранами и ослами за действия пастуха. Ха — ха — ха!